Западня для лорда - Страница 30

Стекла выходящих на улицу окон первого этажа были выбиты, и валяющиеся на тротуаре крупные осколки поблескивали, как сахарная глазурь. Она сделала несколько шагов, и стекло захрустело под ногами. Линвуд схватил ее за руку и помог обойти опасный участок.

— Осколки испортят ваши туфельки, — пробормотал он.

В дверном молоточке не было необходимости, так как дверь была раскрыта настежь. На раме зияли свежие отметины. Венеция все же стукнула два раза молоточком, прежде чем войти.

— О, мисс Фокс! — воскликнула Лили. Ее бледное лицо было искажено тревогой. — Хвала небесам, вы здесь! Сейди сказала, что до утра вас нельзя беспокоить, но я не знала, что делать. Дверь сломали, окна выбили.

— Послав за мной, ты поступила правильно, — заверила Венеция.

Миновав холл, она прошла в небольшую гостиную и замерла на пороге, с трудом веря своим глазам. Мебель была разбросана по всей комнате, занавески сорваны, картины и вазы разбиты.

— Что произошло?

Лили ответила:

— Когда я вернулась, все уже было разгромлено. Кто бы сюда ни вломился, он точно знал, где спрятаны деньги. Пропало все до последнего пенни.

Венеция обвела взглядом разоренную гостиную. Дверь жалобно поскрипывала на ветру, раскачиваясь вперед и назад. В комнате было очень холодно, закопченный камин, похоже, давно не растапливали.

— Кто-нибудь пострадал?

— Сейди. Она единственная была дома. Все остальные девушки еще не вернулись.

— Где она сейчас?

— Наверху, в своей комнате. — Лили поджала губы.

— Насколько она плоха? — спросила Венеция, ощущая, как от нехорошего предчувствия сводит желудок.

Лили посмотрела на Линвуда, будто только заметила его в темноте, затем снова перевела взгляд на Венецию. Венеция почувствовала скрытый в этом взгляде вопрос и ощутила укол вины за то, что привела в это безопасное место чужака.

— Ему можно доверять.

Она внимательно посмотрела на Линвуда, чувствуя, что сказала правду. Сердце екнуло, и она поспешно повернулась к Лили.

Лили так вовсе не казалось, тем не менее она кивнула.

— Эти звери получили свое, не заплатив. Все четверо. Вы ведь понимаете, что я имею в виду?

Венеция побледнела.

— Ты послала за доктором?

Лили покачала головой:

— Сейди не хочет.

Венеция изо всех сил боролась с подступающей тошнотой и старалась стереть с лица выражение ужаса. Тут она почувствовала прикосновение Линвуда к своему плечу, одновременно успокаивающее и обнадеживающее.

— Идите к ней. А я все улажу здесь.

Она колебалась, не желая оставлять его в одиночестве и опасаясь того, что ждет ее наверху.

— Она нуждается в вас, Венеция, — произнес Линвуд.

Она кивнула, признавая его правоту, и, еще раз украдкой взглянув на Лили, выскользнула из комнаты.

Физические повреждения Сейди были незначительны, но шрамы, нанесенные ее душе, без сомнения, останутся на всю жизнь. Она заверила Венецию, что с ней все в порядке. Любая продающая свою любовь женщина рискует оказаться в подобной ситуации. Кошмар, которого страшится каждая из них. Даже невзирая на то, что для Сейди он обернулся пугающей реальностью, это ее не остановит, и в будущем она может снова вернуться к своему ремеслу. Единственное, что Венеция могла сделать, — поддерживать существование этого дома. Она оставалась с Сейди до тех пор, пока не раздался осторожный стук в дверь и на пороге не появилась Лили в сопровождении доктора.

— Ваш друг-джентльмен настоял на враче. И деньги ему заплатил тоже.

То было начало невероятно длинной ночи. Оглядываясь назад, Венеция понимала, что без поддержки Линвуда она не справилась бы. Они работали бок о бок с вернувшимися домой женщинами, подолы платьев которых были столь короткими, что виднелись нижние юбки из красной фланели. Они выметали битое стекло и прочий мусор, чинили все, что могли. Линвуд ненадолго отлучился, а когда вернулся, привел с собой бригаду плотников. Одному богу известно, где ему удалось раздобыть их в такой час. При свете фонарей они принялись латать парадную дверь и вставлять стекла.

Когда Венеция и Линвуд наконец покинули дом, уже светало, и чернильно-черное небо начало бледнеть. Улицы были пустынны, поэтому стук, производимый их экипажем, казался просто оглушительным.

Венеция посмотрела на Линвуда, сидящего напротив нее. Его жилет и рубашка были запачканы, рукав прекрасного темно-зеленого сюртука из-за переноски мебели порвался, сапоги поцарапались и запылились.

Венеция пребывала не в лучшем виде. Ее синее шелковое платье испачкалось и разъехалось по швам, поскольку она ползала в нем на коленях по полу. Ее волосы, лишившись половины шпилек, свободно рассыпались по плечам. Она гневно откинула их назад, чувствуя себя усталой и грязной из-за того, что случилось в приюте для падших женщин в Уайтчепеле.

— Как давно вы помогаете им? — спокойно, без тени осуждения в голосе поинтересовался Линвуд.

— Несколько лет, — ответила она, надеясь, что он не станет вдаваться в подробности. Она была так измотана, что сомневалась в своей способности скрывать правду. — Одна благотворительная организация предоставляет приют для женщин древнейшей профессии, пожелай они зарабатывать себе на жизнь иным способом. Здесь они и их дети могут оставаться сколь угодно долго.

— Такое дело стоит затраченных усилий.

— Рада, что вы меня понимаете. Многие, увы, нет.

— Как себя чувствует пострадавшая женщина?

Его голос слегка дрогнул, он переживал не меньше ее.

— Физические повреждения незначительны. Но кто знает, какие шрамы насилие оставит в ее душе? Она выживет. Женщины — существа сильные. Им по-другому нельзя.